- Он поедал трупы! – делая ударение на каждом слове, практически прокричал священник. – Нет ему прощения ни в этом мире, ни в загробной жизни!
Святой отец сидел в удобном кожаном кресле в центре павильона, где проходили сьемки ток-шоу о том, как страшно жить и как с этим бороться. В кресле напротив располагалась грациозная молодая женщина по имени Мадлен. Они находились в центре освещенного прожекторами круга, а остальная часть студии, где сидели зрители и откуда слышался голос ведущего, была погружена во мрак.
- Да не волнуйтесь вы так, - томно протянула Мадлен, - давайте разберемся во всем по порядку.
- Что тут разбираться? – святой отец был явно вне себя. – Это преступление перед Богом и людьми, издевательство, кощунство! Такого нельзя стерпеть! Его нужно наказать по всей строгости.
- Ну, это мы всегда успеем. – повела плечом Мадлен. – Но ответьте мне сначала на несколько вопросов, ладно?
Священник откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. Из темноты зала, где зрительские места, послышался шорох нетерпения.
Мадлен выдержала паузу, обвела взглядом фигуру оппонента в длинной черной рясе и произнесла:
- Трупы самоубийц.
Духовник молча смотрел на нее.
- Этот несчастный, наказания которого вы так настойчиво требуете, поедал трупы самоубийц. Скажите, как ваша религия расценивает самоубийство?
- Это тяжкий грех. Непростительный. Они никогда не попадут в Царство Божие.
Мадлен понимающе кивнула.
- А как их хоронят?
- Просто закапывают. Без отпевания. За оградой кладбища. – Священнику не нравилось направление, которое принял разговор.
- А теперь у меня вопрос юридический. Возможно, ведущий шоу сумеет дать на него ответ. – Женщина плавно повернула корпус, обращаясь в определенную точку темноты, - относится ли жизнь к основоположным правам человека?
- Безусловно. – Ответил уверенный голос.
Ответ ее, похоже, удовлетворил.
- А право на смерть относится к основоположным правам человека?
На этот раз голос немного замешкался:
- Об этом в Законе ничего не сказано.
- Какое отношение это имеет к преступлению? – не выдержал священник. – Мы судим каннибала, а не самоубийцу!
Мадлен резко посмотрела на него.
- Да, каннибала, но не убийцу. Раз вы говорите, что он совершил преступление, давайте определим его состав.
- А разве не ясно? – святой отец полнился праведным гневом.
- Да как-то не очень, - повела плечами женщина. – Ему можно было бы инкриминировать покушение на частную собственность и нанесение ей ущерба в размере одной руки, части бедра и филейной части, но тело умершего не считается чьей-либо собственностью.
Духовник, не моргая смотрел на нее:
- Но ведь это же осквернение.
Мадлен и бровью не повела:
- Есть закон, защищающий от осквернений места захоронения. Только наш самоубийца не был похоронен – его только лишь нашли.
- Погодите, - вмешался голос ведущего, - а как на счет морального ущерба, который каннибал нанес родственникам усопшего?
- А сам усопший им этого ущерба не нанес? – глумливо поинтересовалась дама.
- Но его-то уже не накажешь! – выкрикнул кто-то из зала. С нескольких мест послышался смешок.
- К сожалению, да, - мрачно сказал священник. – Вы не подумали о том, сколько боли доставил он своим поступком родным и близким? А каннибал эту скорбь умножил, поглумившись над телом.
- Не думаю, что он мог сделать что-либо хуже смерти. Тем более что и съел то он совсем немного, тело вполне поддается опознанию.
- Ага, он просто уже наелся – выкрикнул другой голос из зала. Последовал взрыв хохота.
- Еще стоит отметить, что поедал он исключительно самоубийц. Это значит, что определенные моральные принципы у этого человека всё-таки есть. – Легко улыбнулась Мадлен.
Из зала послышался шепот и плохо скрываемый смех.
- Постойте, но нельзя же так… - начал было священник, но его перебил голос ведущего:
- Слово нашим зрителям!
Луч прожектора осветил лицо первого говорившего, пухленького немолодого человека в очках:
- Это, конечно некрасиво с его стороны, но, вроде, как и судить его не за что…
- Я думаю, своим поступком самоубийца показал, что ему безразлично, что будет с его телом дальше. – Бросил молодой короткостриженый брюнет.
- Но ведь он даже предположить не мог… - начал было священник, но Мадлен перебила его и спросила зрителя:
- Интересно, а если бы знал, стал бы он кончать с собой?
- Думаю, что нет, - признался молодой человек. – Мало кому хочется быть съеденным.
Микрофон оказался в руках рыжеволосой женщины среднего возраста:
- А что, если бы каждый самоубийца знал, что его потом сьедят?
- Предлагаете сделать социальную рекламу? – поинтересовался ведущий.
- Вроде того. Чтобы каждый потенциальный самоубийца знал, что будет с его телом после смерти. В самых ужасных подробностях. А те, кто умрут своей смертью, будут похоронены, как подобает. Возможно, тогда количество суицидов уменьшится.
Залом прокатился шепот. Гул голосов усиливался, и уже слышались отрывки предложений: «идея», «стоит задуматься», «можно попробовать».
- Значит, вы считаете, что этот каннибал может быть полезен обществу? – уточнил ведущий.
- Возможно. В целях устрашения потенциальных самоубийц.
- Люди, одумайтесь! Что же вы делаете… - но голос священника утонул в море оживленных дискуссий, всё больше и больше сводящихся к тому, что наказывать ни в коем случае не нужно, а даже наоборот. И даже можно сделать колонию, где будут обитать такие каннибалы, питающиеся исключительно самоубийцами. И что никому не захочется быть съеденным. И что суицидов станет меньше, а сознательных граждан больше. И что даже самые неприятные типы могут быть приносить пользу обществу.
Священник сидел, закрыв лицо руками. Его уже не слушали и не слышали. А очаровательная женщина в кресле напротив ослепительно улыбнулась. И на миг, в свете прожекторов, показалось, что между ее зубами юркнул раздвоенный змеиный язычок.
Сообщения
